у меня пять миленьких котяток
и они ищут хозяев
вот очень ищут, а то я стану кошатницей, от меня будет плохо пахнуть, и я потеряю всех друзей.
фоточки

И все сорок - чти -
Сороков церквей.
Исходи пешком –
молодым шажком!-
Все привольное
Семихолмие.

Позвякивая карбованцами
И медленно пуская дым,
Торжественными чужестранцами
Проходим городом родным.

Марина Цветаева

Москва – город улиц. Мостовых, набережных, площадей, переулков и закоулков. Сотни неизведанных дорог, тысячи невиданных домов. Барельефы, колонны, окна, украшенные вязью, атланты, удерживающие небосвод домов, увесистые дверные ручки со львами. Чтобы уловить всякий изгиб, каждую трубу, каждый скат крыши, нужно постоянно быть чужестранцем. То есть – как будто в первый раз. Тогда город раскрывается, сам ведёт по переулкам, сам показывает тайные ходы и сквозные дворы, сам направляет взгляд и улыбается домами, деревьями, лицами прохожих. Это такая игра, где ты – хитрец. А город ведётся на уловки. Скорее – по-отечески поддаётся. Ты специально не заучиваешь карты, путаешься в названиях улиц , перекрёстках, гуляешь без повода и цели, раскрываешь рот от удивления, смотришь по сторонам, изображая туриста, можно даже фотоаппаратом пощёлкать чуть. А Москва прищуривается и снисходительно позволяет себя дурачить, потом начинает доверять тебе, потом разрешает чуть больше увидеть, а потом и вовсе сама направляет, давая знаки светофорами, отрывками чужих разговоров, табличками, надписями – да чем угодно. Главное – присматриваться. Ведь ей тоже скучно, ну с кем ей играть? Со спешащими на работу бизнесменами в пробках, увлечёнными своими детьми матерями, пенсионерами на лавочках? Это неинтересно. К тому же она ужасно стара и беспомощна: у неё отбирают её любимых детей, строят взамен стеклянных уродов; завешивают ненужной рекламой, заваливают грязью, ругают её постоянно. Сначала она кричала сводами, арками, деревянными домиками, замысловатыми переулками: «Ну посмотрите на меня, посмотрите, какая я красивая, какая уютная!» А теперь, когда высотные дома заволокли церкви, прилеплённые этажи задавили дома, люди перестали смотреть по сторонам. И она просто выхватывает удивляющихся и бережно показывает им свои оставшиеся сокровища. А чтобы показать, нужно очень постараться. Придумать знак, повлиять на человека красотой. Это и есть настоящая игра!
Тебе только и нужно: не зевать, а улавливать каждую тень на доме, каждую надпись и – улавливать свою интуицию. Не думать, только смотреть. Тогда ноги сами приведут к домику, на котором трубы играют свой ноктюрн, или к дворцу с чешуйчатой бирюзовой крышей, или во двор с садом и лебедями.
Просто прислушиваться и идти. Город сам покажет и расскажет, убаюкает колоколами, погладит деревьями, напоит чаем в самом добром кафе.
Потеряться здесь невозможно. Москва ведёт за руку.

Я сегодня вышел, ходил и падал, ходил и падал
Я лежал и плакал о том, что мне ничего не надо
Я бежал и думал о том, что плохо бежать по краю
Только то и радует то, что я ничего не знаю

Я упал упал упал
Я устал устал устал
Я бежал спешил домой
Там где ты была со мной

За окно светало и темнело и светлело
То и дело падало что-то падало то и дело
Я закрыл окно, и вокруг меня ничего не стало
Только солнце плыло и звенело и дрожало

Никого напротив меня напротив меня напротив
Только солнце против меня напротив меня напротив
Я гляжу в огонь, он горит и светит
Я лежу боюсь, что меня заметят

Через годы-годы, через воды, через беды
Еду-еду у-у-у
Через беды-беды, через годы, через воды
Еду.